Между тем, в соседний партизанский
отряд дошел слух, будто местный священник отец Федор клянет с амвона оккупантов
и настраивает прихожан на помощь партизанам. Такую новость определенно следовало
проверить. В землянку командира разведки вызвали четырех бойцов. «Товарищи, -
сказал командир, - есть среди вас верующие?». Прочитав замешательство на лицах
лихих ребят, добавил строго: "Еще раз спрашиваю: кто знаком с церковной службой?
Вас вызвали не шутки шутить, а для получения боевого задания. Нужно наладить
связь со священником в Заполье, отцом Федором... Строго приказываю: священника
беречь, никаких подозрений в его адрес не вызывать, действовать предельно
осторожно».
В
сумерки двое партизан пробрались в село и постучали в дом священника. Дверь
открыл сам хозяин. Он был в старенькой рясе, белобородый, крутолобый. Молча
взглянул на незнакомцев через круглые очки, обмотанные для крепости ниткой,
сделал приглашающий жест: заходите!
В
горнице усадил гостей за стол, сам расположился напротив, приготовился слушать.
Ребята не ведали, как следует обращать священнослужителя в партизанскую веру, и
потому подошли тонко: «Гражданин священник! Нам известно, что вы будто бы
заявляете о скором приходе Красной Армии. Это правда?».
«Я
жду ее», - ответил отец Федор.
-
«А как можете доказать?»
Отец Федор помолчал в задумчивости,
снял и протер очки. Сказал затем: «Мой сан запрещает мне проливать людскую кровь
и держать в руках оружие. Но если бы сегодня я смог достать винтовку, то я бы,
наверное, стрелял».
Пришла очередь помолчать партизанам.
Наконец один из них заметил: «Кому стрелять - и без вас найдется. А вот если вы
действительно хотите нам помочь, подыщем дело поважнее. По деревням остался под
немцем кое-какой народ. Живут в страхе, никакой правды о положении на фронтах не
знают. Мы для вас наладим поставку новостей, а уж дальше вы сами...
Согласны?».
Поздней осенью в деревне грязно - ни
пройти, ни проехать. Холодный дождь стучит по крыше, из избы не выйдешь. А в
Заполье, что ни день, люди тянутся в церковь. Даже детей с собой несут, прикрыв
платками. В теплом храме при мерцании свечей отец Федор говорит им слова
утешения и надежды, возглашает молитвы. А потом тем же звучным голосом, слегка
нараспев, читает сводки Совинформбюро о положении на фронтах. Откуда он их берет
- неизвестно. То ли у него приемник припрятан в церкви, то ли он ходит по ночам
к партизанам. Люди первое время даже пугались такой смелости старенького
настоятеля. Но скоро чтение листовок в храме превратилось для них в насущную
необходимость. Они слушали затаив дыхание, просили повторить...
Староста догадывался, откуда дует
ветер. Для него было ясно, что в церкви время от времени появляются партизаны.
Но как их опознать чужому, пришлому человеку? Стал приглядываться. Прихожане
молились истово, под благословение подходили без каких-либо перемигиваний или
тайных движений. Сам отец Федор служил чинно, не выделял никого особым
вниманием. Но, как подходило время, доставал новую листовку и в голос читал ее.
И это в тылу германской армии! Кого же позвать на помощь, если в Заполье
никакого немецкого гарнизона нет, даже хозяйственного взвода? Подумав изрядно,
староста отправился в город к немецкому коменданту.
Так прошло еще около месяца. Староста
обратно не появлялся, да и немцы молчали. Ударили заморозки. По первому снегу в
село ворвалась зондеркоманда СС. Солдаты бросились по домам, вытаскивали людей
на улицу. Требовали отца Федора, но его нигде не было. Обыскав пустую церковь,
немцы подожгли ее. А заодно спалили и все село. Недалеко ушла та зондеркоманда:
по дороге ее перехватили и уничтожили в коротком бою партизаны. Теперь уже они
искали священника - но тоже безрезультатно.
Кто-то вроде видел, как во время пожара
какие-то люди уводили его задами к дальнему хутору. Кто-то утверждал, что отец
Федор еще накануне сам ушел в лес. Только к партизанам ближнего отряда он не
прибыл. Прошло много дней, и все решили, что старик погиб. Помянули его добрым
словом, бабы попричитали, и постепенно история эта стала забываться.
Но
однажды в штаб другого партизанского отряда, расположенного километрах в ста от
Заполья, часовой привел седобородого человека, который требовал встречи с
комиссаром.
Изумленный комиссар тут же признал в
задержанном отца Федора с его неизменными очками, перемотанными для крепости
ниткой. Священник поклонился комиссару и, сняв с плеч котомку, высыпал на стол
ее содержимое пачки денег, золотые монеты, серебро, оплавленные куски золотых
окладов с икон... «Это вам, дети мои. Здесь около пятисот тысяч, если считать на
рубли. Деньги я собрал среди добрых людей по селам, а золото - из нашей церкви,
что ныне сожжена. Богатство это - народа, им собрано. Передаю его вам, как
власти законной, и прошу, если возможно, построить на людские сборы танковую
колонну имени российского воина Дмитрия Донского». В штабе все так и обмерли.
Вот это поп!
Отца Федора вызвал к себе митрополит
Ленинградский Алексий (впоследствии Патриарх Московский и всея Руси). «Народ
признал вас своим пастырем, - сказал митрополит. - Это великая честь». Он обнял
старца, поздравил его и вручил крест с украшениями. «Благодарствую, владыка, -
заявил в ответ отец Федор, - но в сомнении пребываю. Власти мирские сочли
уместным наградить меня гражданским отличием. Сколь уместно мне, духовному лицу,
совмещать ношение святого креста с военной медалью?». Митрополит улыбнулся:
«Признание заслуг ваших не только церковью, но и миром - высшее благо и счастье
для священнослужителя, отдающего людям и помыслы свои, и жизнь.
Благословляю».
Отец Федор вернулся к себе в приход. С
той поры на груди его рядом с крестом всегда можно было видеть боевую медаль
«Партизану Отечественной войны». Умер он лет тридцать назад в Ленинграде,
похоронен возле собора. Проститься с ним приезжали его старые друзья-партизаны,
они помянули священника ружейным салютом.
Борис Козлов
30
декабря 1942 года глава Русской Православной Церкви Патриарший Местоблюститель
митрополит Сергий обратился к архипастырям, пастырям и приходским общинам с
призывом о сборе средств на постройку танковой колонны имени Дмитрия Донского.
Этот призыв был принят всей Церковью. 5 января 1943 года состоялся обмен
телеграммами между митрополитом Сергием и И.Сталиным, который передал
благодарность русскому духовенству и верующим за заботу о бронетанковых силах
Красной Армии, после чего было дано указание об открытии специального
счета в Государственном банке СССР. Свыше 8 млн. рублей, большое
количество золотых и серебряных предметов было собрано на строительство
40 танков.
7
марта 1944 года в 5 километрах северо-западнее Тулы, у деревни Горелки
состоялась торжественная передача их армии. На церемонии со словом
выступил митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (это была первая в
годы войны официальная встреча церковного иерарха с бойцами Красной Армии).
Танки с надписью «Дмитрий Донской» по официальным данным
уничтожили более 1400 гитлеровцев, 40 орудий, более 100 пулеметов, 38 танков
(часть из них захватили целыми), 17 бронетранспортеров и более 100 автомобилей.
И в заключении хотелось бы отметить, что вопреки мнениям о возрождении
православия фашистами, средства на танковые колонны и авиаэскадрилии на
оккупированной территории не собирали.
По материалам газеты "Русь
Триединая"