ИСТОРИЯ НАПИСАНИЯ ОДНОГО ПОРТРЕТА СВ. МУЧЕНИКА ЦАРЯ Николая II

В начале сентября в наш храм был передан недавно написанный портрет Государя.

Это очень необычный портрет Царя-мученика, отличающийся от всех известных его изображений. Он исполнен тревоги, ощущения, что "ходит ветер, облака". Как будто он изображен на знамени, которое волнуется на ветру, слышится военный марш и одновременно гимн "Боже, Царя храни". У Царя скорбный взгляд, в котором можно прочесть, какие великие испытания ждут Россию, как ему тяжело это видеть.

Царь внимательно смотрит, будем ли мы соработниками святых мучеников, которые молятся за Россию, не предадим ли ее своим равнодушием и бездействием. Он как бы зовет нас на сражение, принимая в нем участие и рассчитывая, какой избрать ход.

Мы чувствуем духовную власть вождя, который как бы говорит: "Дерзайте, я вам помогу!" Дух воина-Царя, отмщающего за свой народ. Он - главнокомандующий, в глазах которого спокойствие и решимость. Величие глаз, разящее, как у Архангела Михаила - мечом. Решается судьба России. "Не мир, но меч принес я на землю", - говорит Господь.

Особенность этого портрета в том, что это не как портрет по памяти, а изображение, каким Царь стал. Он глядит оттуда, где нет ни печали, ни воздыхания, и потому он как бы без возврата. Это уже не плоть Царя, а его душа. Необычность портрета и в том, что Государь как на иконе - с нимбом, но нимб такой, что мы видим: там он прославлен, а здесь - еще нет.

Ниже мы помещаем письмо, в котором автор описывает историю создания этого портрета-иконы.

наверх
* * *

Хочу рассказать немного об этом портрете-иконе Государя, написанном мной по обету, данному Государю-мученику Царю Николаю.

2,5 года тому назад, когда я первый раз молился Государю-мученику, прося Его помощи в тяжких моих обстоятельствах, я пообещал Ему написать Его портрет или икону, как будет угодно Господу и Ему, если поможет Он мне своими святыми молитвами перед Богом. Помощь пришла буквально на следующий день, но вот портрет я писал довольно долго, да и не сразу начал его. Виной тому тяжелые обстоятельства моей жизни в последние годы, да и, что скрывать, мое собственное маловерие.

За это время видел я множество чудес, и немало было мне напоминаний о данном обете. Несколько раз, когда случалось мне надолго оставлять мою работу, то какие-то люди и обстоятельства, то сны, виденные мною, напоминали мне о ней снова. Вот один из таких снов.

Видел я Государя-мученика Николая в своей комнате. Он стоял и рассматривал неоконченный тогда еще портрет. На нем был тот самый мундир, в котором изображен он на этом портрете, с эполетами и орденами. Внимательно рассматривая недописанный портрет, Государь, указав мне на одно место в портрете, сделал какое-то замечание. Впоследствии я переделал этот фрагмент портрета.

Еще один сон с Государем-мучеником приснился мне в октябре 1996 года. Я тогда от постоянных неудач впал в какую-то апатию и нерадение, так что и писать забросил, и вставать по утрам не хотелось, так мне жизнь стала казаться бессмысленной.

И вот как-то раз, когда я так долго спал, приснился мне как бы сон во сне. Я проснулся, но не у себя в комнате, а в одном из залов Зимнего дворца, на старинном диване, причем даже примерно зная, в каком из залов. Это была как раз половина Императорской четы.

Довольно удивившись этому необычному обстоятельству и убедившись, что я, к счастью, одет, хотя и по-домашнему, я нагнулся, чтобы поднять одеяло, сползшее на пол. В этот момент дверь в соседнюю залу отворилась, и из нее вышел Государь Император Николай Александрович под руку с Государыней Александрой Феодоровной. Внимательно и грустно посмотрев на меня, Он сказал: "Ну что же Вы меня не рисуете? У меня и времени-то уже почти нет".

Одет Государь-мученик был в тот самый черный мундир, в котором я изобразил его на портрете, черные форменные брюки и сапоги парадной, очевидно, кавалерийской формы. Государыня же была в белом парадном платье.

Я смешался, не зная, что ответить на этот вопрос и не зная от стыда, за что хвататься, и когда я так стоял в каком-то оцепенении, чудесное это видение растаяло и я проснулся уже у себя дома.

Были и еще некоторые видения во сне, постоянно напоминавшие мне, маловерному, о моем обещании, но они связаны с обстоятельствами, о которых я не могу писать.

Был я у о. Николая (Гурьянова) на о.Залита, очень он мне как-то рад был, я даже удивился, обнадежил он меня, сказав, что все эти сны с Государем от Бога, но для чего все это - не сказал, сказал только, что "к добру". Был и у старца одного прозорливого, который рассказал мне все, чем я грешил с детства, и чего даже за грехи-то не считал, обличил меня, спасибо ему. Признал и он, что сны эти от Бога, но как конкретно поступить с написанным портретом, не сказал. Сказал только: "Молись Богу: "Дай, Господи, исполнить волю Твою", и не проси: "Дай то, дай это"".

Давно хотел написать Вам об этом, зная, что Вы собираете рассказы о чудесах Царственных мучеников, но жизнь в последнее время стала такая суетливая, что просто не хватает на это времени. Поэтому хоть и начинал я несколько раз писать, но так и не смог закончить. Нет времени даже на то, чтобы с мыслями собраться, так достали меня эти ежедневные заботы о хлебе насущном, что из-за этого сумасшедшего ритма жизни не то что писать, а иногда даже и помолиться не в силах. Просто падаешь с ног и засыпаешь до следующего утра. А утром опять начинается эта суета до вечера. И так каждый день, месяц за месяцем.

Впрочем не я один, как видно, такой. Так уж, видно, задумано мироправителем века сего - сделать из нас свиней, в которых свободно могли бы войти их повелители бесы. И самое страшное, что это действительно может случиться, и никто от этого не гарантирован. Как сказал о. Серафим Роуз: "Мы все должны помнить, что каждый из нас может стать Иудой".

В сентябре сего года я был в Москве, когда праздновался "день города". Достаточно было в эти дни посмотреть на людей, расхаживающих по центру столицы с приставными рогами и ушами, с которыми обычно изображают чертей, чтобы убедиться в этом. А по телевизору показывали даже какого-то дракона, которого умудрились затащить в Кремль. Ведь надо же было кому-то заказать столько рогов, вилы, дубины и прочую бесовскую амуницию "для народа"!

Вот и выплеснулось то, что незаметно возрастало в душах народа в последние годы. Это "урожай реформы", ее образ - рога и вилы. "По плодам их узнаете их", - говорит Спаситель.

Простите за это отступление. Я хотел рассказать еще о том, как решился передать Вам этот портрет-икону. Действительно, воля Божия и Государя-мученика, Искупителя греха народа Российского Николая была на то, чтобы он находился у Вас.

Я собирался ехать в Москву по делам, и как раз в это время пришла мне мысль отвезти Вам портрет, написанный почти за год до этого. Мысль эта довольно сильно привязалась ко мне, и в течение всех тех дней не оставляла меня.

Я послушался этого помысла и упаковал портрет, чтобы отвезти его к Вам, решив вечером накануне отъезда прочитать акафист Государю-мученику, дабы, помолившись Ему, спросить Его об этом деле, есть ли на то воля Божия и Его. Но в тот вечер я так устал, что физически не смог этого сделать: так и не прочитав акафист и кое-как помолившись своими словами, лег и заснул.

Тут приснилась мне в тонком сне икона святых Царственных страстотерпцев. Я очень удивился и спросил их: "Как же так? Ведь я же так и не прочитал акафист". И тут же услышал в ответ: "Это ничего. Ведь ты молился от сердца, и тебе это действительно было нужно. И если бы даже совсем маловерный человек помолился нам в таких обстоятельствах, то мы и тогда пришли бы".

Посчитав этот сон как бы благословением от Царственных мучеников, я повез портрет-икону в Москву.

С. А., г. Санкт-Петербург